господи, Царя храни! Кем был автор всенародного Гимна «Боже, Царя храни!». Сыном дворянина Московской губернии, директором придворной Певческой капеллы, потаенным советником... Кроме славного многостороннего образования Алексей Львов наследовал от родителя крупную предрасположенность к музыке, первые проблески коей открылись уже с 7-летнего возраста. тятя, сам музыкант, скрупулезно беспокоился о развитии этого таланта; он сам исполнял с ним на скрипке, заставляя разбирать престарелых мастаков, и оцепил сына представителями тогдашнего музыкального мира, словно, настолько, рижский капельмейстер Кейзер, скрипач Лафон и концертист Вем. В сентябре 1814 г. закончилось домашнее воспитание Львова, и он зачислился в Институт инженеров путей уведомления. выставляющиеся способности и прилежание ходко выдвинули его среди выкормышей, и в 1816 г. он окончил курс первым, в марте того же года был произведен в прапорщики, и имя его замещено на почетную доску института. По исполнении утилитарных задевал в институте 26 октября того же года Львов получил чин подпоручика. В 1818 г. последовало длиннейшее распоряжение, дабы первоначальный по успехам офицер, выпущенный из Института путей уведомления, поступал на службу в округа военных поселений, коими заведовал граф Аракчеев; 9 июня 1818 г. Алексей Львов был произведен в поручики и откомандирован к работам по военным поселениям. таковским образом изнеженный, неискушенный юноша разом угадал в суровую школу. Служба, по словам его, была неимоверно тяжела: решенные самого необходимого, надсмотрщики работ должны были быть безотлучно на службе от 3 часов утра до 12 часов дня и от 1 часа до 9 часов повечера, причем взыскания начальства были жестокосерды и бесконечны. "В скором времени усердие, и покорность притупились, - слагает в своих цидулках Львов, - и меры бесчеловечности были монолитным оружием к выполнению требований начальства. Во часы работ молчание всеобщее, на рылах страдание, скорбь! настолько протекали дни, месяцы без всякого отдохновения, кроме воскресных дней, в какие обычно наказывались проштрафившиеся во часы недели. Я помню, что, ехав как-то в воскресенье верхом верст 15, я не проехал ни одной деревни, где бы не слыхал побоев и ревов. Мы сами решены были самого необходимого для жизни и спокойствия... От шефов ни мельчайшего внимания, вовек нежного слова, все это от подражания верхнему патрону и вожделения потрафить ему". Несмотря на это, Алексею Львову удалось выслужить благосклонность своего сурового шефа, настолько что уже в приказе 12 июля 1819 г. финальный огласил благодарность молодому инженеру, а вскоре после этого, демонстрируя Александру I произведенные постройки и клича молодого строителя, граф Аракчеев отрекомендовал Львова словно отличного офицера. бывший тут же предстоящий император Николай I, словно ведать инженерного и строительного искусств, обратил на него свое внимание. В 1821 г. он произведен в капитаны и получил орден св. Владимира 4-й ст.; а чрез год назначен старшим адъютантом в штаб военных поселений, где два раза был вознагражден бриллиантовыми перстнями по понятию Аракчеева, продолжавшего благоволить к нему. 3 февраля 1826 г. Львов был вышиблен от службы по домашним обстоятельствам с чином майора. Все это часы, несмотря на бедственную службу, он не оставлял задевал музыкой и всякий девай находил часы поиграть на скрипке, нередко засыпая от устали с нею в десницах. В отставке он пробыл недолго и в ноябре 1826 г. был обусловлен старшим адъютантом в штаб корпуса жандармов. В то часы шефом жандармов и шефом III отделения был граф А. X. Бенкендорф. "Возьми его, - взговорил император Николай своему фавориту, канючившему дозволения зачислить Львова к себе в адъютанты, - он отличный офицер: восемь лет прослужил у Аракчеева". Поступая на свежеиспеченную службу, Львов на заявление Бенкендорфа, что люд, умеющие слагать, ему больно нужны, изъявил дородную готовность предназначаться ему безоговорочно, моля лишь рассчитать его от неодинаковых конфиденциальных заданий, к каким он вполне неспособен. "Благородный мой шеф, - вспоминал Львов, - сказал: будь покоен, ты будешь располагать доля отдельную". И с этих пор ему были взвалены все задевала первостепенной квартиры и собственного Его Вел-ва конвоя, дела, обязывавшие его всюду вытекать за шефом в странствиях государя и исполнять пост секретаря графа Бенкендорфа. Ревностная деятельность, изворотливость, умение придерживаться, исполнительность адъютанта вполне удовлетворяли Бенкендорфа, кой нелицемерно полюбил его и ускорил к себе словно беспорочного и преданного ему человека. В Турецкую кампанию 1828 г. Алексей Львов, сопутствуя Бенкендорфа, обретался в походе в Болгарии. Он участвовал в сражениях под Шумлою, а также при осаде Варны и взятии ее, за что вознагражден бантом к ордену св. Владимира 4-й ст. и орденом св. Анны 2-й ст. Во часы Турецкой войны Львова теснее определил и полюбил сам государь Николай Павлович, повелевший вечно хватать его с собою "для выполнения всех задевал, до вояжей относящихся". И с этих пор Алексей сопутствовал государю во всех странствиях его по России и за мерой. 23 марта 1833 г. он был зачислен в Кавалергардский полк с переименованием в ротмистры и с оставлением в занимаемой им должности. В августе того же года по возвращении из-за меры Львову чрез графа Бенкендорфа было передано сожаление государя, что в России не наличествует собственного всенародного гимна, подобно Франции и Англии. При этом граф добавил, что государь, кой осведомил о музыкальных делах Львова и больно сочувственно к ним глядел, велел взвалить ему попытаться сочинить музыкальную мелодию подобного гимна. Алексей Федорович увлекся этой задачей и, желая по возможности выполнить дума царскую, вдохновленный этим вожделением, написал в начале ноября мелодию этого гимна, словно он сам заявляет, неожиданно, в несколько минут, причем слова гимна "Боже, царя храни!" были написаны Жуковским. Вот что заявляет А. Ф. Львов в своих "Записках" о сочинении гимна: "Задача эта показалась мне весьма нелегкою, когда я вспоминал о величавом гимне английском "God, save the King!" , об оригинальном гимне французов и умилительном гимне австрийском. Несколько времени дума эта ходила у меня в котелке. Я чуял надобность написать гимн величавый, здоровенный, сердцещипательный, для всякого удобопонятный, владеющий печать национальности, гожий для церкви, гожий для войска, гожий для народа, от ученого до невежды". словно лишь Львов доложил, что гимн написан, государь пожелал разом выслушать его, После нескольких подготовительных репетиций 23 ноября 1833 г. назначено было первое исполнение гимна целым хором придворной музыки при двух оркестрах военной музыки - трубном и деревянных инструментов. Николай Павлович в сопровождении императрицы пришел в Певческую капеллу, коя при входе их огласилась торжественными звуками впервинку исполняемого русского всенародного гимна. Прослушав его несколько один-одинешенек, то в исполнении одним лишь хором певчих, то оркестра той или иной музыки и, наконец, всею массою тех и иных, августейшие слушатели с экстазом встретили это воистину художественное вещичка Львова, а государь, несколько один-одинешенек повторив: "C'est superbe!" ("Это великолепно!" (фр.)), приказал Бенкендорфу уведомить военному министру графу Чернышеву о неотлагательном вступлении этого гимна по военному ведомству, о чем и последовало официальное распоряжение в приказе 4 декабря 1833 г. полно тронутый государь пожаловал А. Ф. Львову золотую, осыпанную бриллиантами табакерку с собственным портретом. Первое публичное исполнение всенародного гимна выходило в Москве в большущем театре 6 декабря 1833 г. Вот словно описывает один-одинешенек московский свидетель этот памятный сценический вечер: "Я возвращаюсь сейчас из крупного театра, восхищенный и тронутый тем, что лицезрел и слышал. Всем именита русская всенародная песня Жуковского "Боже, царя храни!". Львов сочинил на эти слова музыку. кой-как раздались слова напева "Боже, царя храни!", словно вослед за представителями знати поднялись со своих мест все три тысячи зрителей, наполнявших арена, и оставались в этаком положении до завершения пения. полотно была необыкновенная; тишь, царствовавшая в огромном здании, дышала величественностью, слова и музыка настолько полно подействовали на ощущения всех присутствовавших, что многие из них прослезились от излишка беспокойства. Все безмолвствовали во часы исполнения свежеиспеченного гимна; заметно было лишь, что всякий сдерживал ощущение свое в глубине души; однако когда оркестр сценический, хоры, полковые музыканты числом до 500 человек принялись повторять все сообща драгоценный обет всех русских, когда Небесного Царя молили о подлунном, тут уже шумным экстазам не было удержу; рукоплескания восхищенных зрителей и вопли "Ура!", слившись с хором, оркестром и с бывшею на сцене духовою музыкою, произвели гул, качавший словно бы самые стены театра. Эти одушевленные экстазы преданных своему государю москвитян лишь тогда перестали, когда по единодушному всеобщему требованию зрителей всенародная молитва была повторена несколько один-одинешенек. продолжительно, продолжительно останется в памяти всех обитателей Белокаменной этот девай в декабре 1833 года!" экзальтированные рецензии наполняли газеты тех дней, и описание спектакля скоро долетело до Петербурга. Вторично гимн был исполнен в С.-Петербурге в девай Рождества Христова во всех залах Зимнего дворца. 11 апреля 1834 г. А. Ф. Львов был пожалован флигель-адъютантом. "Тут я, - слагает он, - догадался, зачем милостивый император переключил меня за год перед тем в кавалергарды". срзу с этим направлением государь, нелицемерно полюбивший Алексея Федоровича, вполне ускорил его к своей семье и, сделав его участником всех придворных торжеств и забав в домашнем кругу, изъявил жажда составить домашний оркестр, настолько словно императрица исполняла на фортепиано, государь на трубе, Виельгорский на виолончели, Апраксин на басу, Львов на скрипке; детвора тоже могли участвовать, а Волконский, Бартенева и Бороздина - заливаться. Львов на иной же девай принес написанную им пьеску во дворец, показав ее предварительно графу Бенкендорфу. Пьеса полюбилась, всякий отведал свою партию, и таковским образом 10 марта 1834 г. было уложено зачин домашним концертам во дворце, о коих Львов вспоминает с экстазом. 1 января 1836 г. он произведен был в полковники, а в шабаше того же года скончался его тятя, директор придворной Певческой капеллы. Все мерекали, что его пункт займет граф Виельгорский или князь Волконский, однако вскоре последовал тончайший указ о задании должности директора капеллы Алексею Федоровичу Львову с сохранением всех покоящихся на нем обязанностей. С тех пор он отдался своему боготворимому делу и невдали поладил с капельмейстером капеллы М. И. Глинкой. 6 ноября 1838 г. Львов женился на дочери статского советника Прасковье Агеевне Абазе, причем государь был его посаженым родителем, а графиня Бенкендорф - посаженой матушкой. В апреле 1840 г. он укатил с благоверною за меру с мишенью теснее ознакомиться с европейскими музыкальными талантами и выслушать от них оценку своих собственных творений. В Берлине он познакомился с Мейербером; в Лейпциге ему впервинку пришлось дуться па скрипке в наличии многих музыкальных известностей, в том числе Мендельсона-Бартольди, кой сформулировал пухлое хвала. В Элисе, где была тогда императрица, он подружился с Листом, от какого также получил похвалу. 10 октября 1843 г. он был произведен в генерал-майоры с направлением в свиту Его Величества. С этого времени не отошло и двух лет, когда во часы маневров он упал с лошади, и это пагубно отпечатлелось на его слухе: он стал глохнуть. В 1848 г. в память всенародного гимна государь повелел привнести девизом в герб Львова слова "Боже, царя храни!" В декабре 1853 г. он был произведен в скрытые советники и назначен гофмейстером; в апреле 1855 г. назначен сенатором с оставлением директором придворной капеллы; в 1859 г. он получил орден св. Вл