чертовская ребяческая история нынче утречком я занималась дьявольски увлекательным делом, отвозила бежевую курточку Севиного одноклассника Севиному однокласснику. Курточку я вскрыла вчера. «Грязноватая куртка», - вот что я о ней пораздумала, и подцепила, дабы отдать в химчистку. Вдруг из курточкиных середок посыпались какие-то уверенные бумажные прямоугольнички. Я нагнулась. Мне попервоначалу подумалось, что это какие-то корешки и цветочки, как-то разом не опомнилось в голову, что одинехонек лицезришь хуй и пизду, то это и кушать они самые. «Порнографические карты»! Обрадовалась я. А вам знакомо ликующее ощущение узнавания? «Сева, где ты это взял?» - узнала я сурово. «А где ты это нашла?» - узнал детище, занятый тем, что из бумажных кругляшков и цилиндров складывал какие-то фигурки и вклеивал в тетрадь. «В твоей куртке». «А. В куртке Мама, мне что-то воображает, что это не моя куртка», - молвил Севка. «Давно воображает?» - узнала я. «Нет. Не давным-давно. Когда накалывал не мерещилось. И когда раздевал не мерещилось. А дальше я завидел, что нету бубочки на шнурке. А дальше я полез в карман, и нашел это вот. Это вот не моё». «А ты уразумел, что это такое?» Мне было дьявольски любопытно. «А. бесспорно уразумел. Секс который-нибудь, да?» «Э», - поплатилась я и метнулась к куртке. «Не моя это куртка и не мой это секс. непорочное слово», - послышалось из младенческой. Куртка продолжала притворяться курткой Севы. однако я ей уже не веровала. Потому что ребятенку я верую неменьше, чем куртке. одинехонек молвил, что не его куртка, значит не его. Я задумалась. Куртку он накалывал другой одинехонек за сезон, мог ли он её настолько за два раза уделать? В принципе и за одинехонек один мог. «Сев, а чья это может быть куртка?» «Никиты! У нас похожие дьявольски куртки, куртки-близнецы, а я уходил, а он оставался на продлёнку! А я был экой ностальгичный, что мог подхватить не свою». «Угу. Угу. Угу», - засовушничала я. «Номер телефона Никиты у тебя кушать?» «У бабули есть». У бабули он подлинно был. утречком состоялся торжественный мена куртками. Со сторонки Севы я и куртка Никиты. Со сторонки Никиты его папа, Стас, и куртка Севки. «А, в карманах, вы знаете, было, ээээ - вот», - выговорила я, ощущая кое-какую неловкость, протягивая папе Никиты колоду карт с развеселыми человечками и их не менее развеселыми органами. «А я то раздумываю, где ж они! А они вот, внимайте, благодарствую вам крупное, я б ввек не догадался там поискать!» Я как-то настолько опешила, что не могла себя приневолить передать карты в десницы папы Никиты. «Ой, извините, я настолько хватаю. А, может, вы еще всё не посмотрели?» В папу Никиты я готова была увлечься за эти слова. однако я отдала карты и спросила: «А в наших карманчиках вы ничего такового увлекательного не нашли?» «Что вы! Не переживайте!», - гордо поплатился папа. «Мы по чужим карманам не лазим!»